Московский север

Литературные странички Дениса Виноградова

★★★

Возвращение

<...>

В 1989 г. наша небольшая компания бродила около Института Пути. До сих пор помню одну контактную опору и фрагменты путей. Со стороны проезда Русанова (если я не путаю название) тогда еще сохранились земляные ступени, в которых иногда проступало дерево, — вход на платформу Институт пути. Четко были видны просека и насыпь (если смотреть в сторону Свиблова); на немногих оставшихся и уже искривленных контактных опорах висели обрывки проводов. Сейчас эта просека вся находится под гаражами.

Мы — это Ваш покорный слуга и Виктор Лукьянов (1963 — 1998) — весьма интересный и талантливый человек, живший на улице Дудинка у станции Лосиноостровская в сравнительно новом доме в виде прямого угла. Незаурядный химик и поэт — как, собственно, и я, он первый рассказал мне про Бескудниковскую ветку; но смотреть мы ходили также и одно сооружение неподалеку от автобусной конечной на пр. Русанова — совершенно круглый каменный дом, кажется, «без окон и дверей».

Так уж сложилось, что лейтмотивом нашего творчества (в рамках пейзажной лирики) всегда были Город и железная дорога. В наших текстах она была, конечно, достаточно идеализирована, мистифицирована — но я не думал (хотя и слабо надеялся...), что такое может существовать на самом деле. Спасибо Вам за то, что вы открыли доступ к этой «непопулярной» в наше время теме.

Сам я живу около Лося — на ул. Проходчиков. Прогулки в Институт пути (через Лосиноостровскую и м. "Свиблово") совершаю периодически. Очень жаль, что у товарища Лужкова такие длинные руки — в 1989 году по той стороне пока еще неблагоустроенной Яузы горели костры, был небольшой перелесок, и летом, на закате, пейзаж был каким-то «индийским»: много песка, огонь, появляющийся и исчезающий в разных местах вдоль берега, ясное ощущение переноса назад, в идеалистическое «застойное» время. Сейчас все это исчезло; исчезла и сама живость картинки.

<...>

Денис Виноградов

<29.12.2004>

***

Оставляю Вам на память стих, написанный давно, — и желаю — и вам, и Бескудниковской ветке — жить как можно дольше. Пока еще есть вера: картон — прорвется, и истинная, высшая реальность проступит снова.

***

Холод, возгласы, ветер, хромое сиянье

Дождевых одеяний оглохшей листвы во дворах

Бесконечные флаги в бензиновых лужах свиданий

Пустырей, где стрекочет невидимый трактор-монах,

Где хмельные руины торгуют остатками дыма

Оглушают амброзией свалок и дольних запруд

И над битым стеклом хворостятся жуки-караимы

И вагоны без стекол в последнее стадо зовут

И заросшие стрелки сливают и гонят различья

Пары пасмурных оттисков северных ссыльных дорог

Как круги по воде — в тупиков насыпное величье

Где курганы поют, и уходит земля из-под ног

назадвперёд

Московский север