Раздул полярный ветер

Святой огонь внутри,

И нас встречает север

Вдали.
 

Parzival. Cursus Polaris

Московский север и ближнее Подмосковье на карте 1968 года (геоподоснова 1962-1964 гг.).

От станции Лосиноостровской <...> идём вдоль полотна (по левой стороне, считая от Москвы), по направлению к Москве. От главной линии вскоре отходит соединительная ветвь к Савёловской железной дороге; по ней и идём среди соснового леса; пересекаем сначала шоссейную дорогу на Осташково (село на р. Клязьме в 16 километрах отсюда на север); по этой же дороге можно пройти в село Тайнинское <...> – в 5½ км.

Полотно железной дороги пересекает высоким мостом р. Яузу <...>; с моста красивый вид на долину, поросшую внизу ольхой, ивой и берёзой, повыше сосной. На юг видно Свиблово <...>; фасад его барского дома с двумя флигелями смотрит с крутого берега прямо на мост. Под нашими ногами водосливная плотина, устроенная для удобства забора воды из Яузы железнодорожной водокачкой (тут же рядом); вода подаётся трубами в Лосиноостровскую для питания и промывки паровых котлов. Прямо на север за деревьями – стройная Медведковская церковь <...>; она видна весной, пока нет листвы.

Дальше полотно пересекает просёлок на Медведково вправо и на Свиблово влево; направо за поляной видна деревня Козеево.

У второго от моста переезда через полотно свёртываем влево по малозаметному просёлку и идём на юг. Выходим к старой фабрике и деревне Лихоборке на берег речки Лихоборки (впадает в Яузу ниже Свиблова).

Название речки и лежащих на ней выше селений Лихоборы Верхние и Нижние, наверное, произошло по названию леса Лихой Бор, т.е. пристанище разбойников. Разбойничество было на Руси злом старинным, начиная со времён былинного Соловья-Разбойнка. Притеснения властей, гнёт крепостного права, поголовное обнищание населения от тяжёлых войн, междуусобий, неурожаев, пожаров гнали одних в казаки, на вольные земли в степь, других – в леса, в разбойники. В более позднее время разбойничество особенно процвело в первой половине XVIII века, когда население обеднело после огромного напряжения сил при Петре I, а произвол власти и богатства при его преемниках подрывал мирный труд. К этому времени относятся народные предания о знаменитом разбойнике Ваньке Каине и его необычайных по смелости и находчивости приключениях. Где-то в этих местах, близь Ростокина, не так давно была известна Татьянкина Роща, по имени атаманши воров, свирепствовавшей в окружности. Ванька же Каин будто бы её и выдал; под её виселицей оказалась на утро куча трупов, – это были поминки по ней её товарищей.

Вдоль Лихоборки поворачиваем вправо, пересекаем ручей (весной непроходим) и выходим в село Владыкино. Здесь Лихоборка запружена, и у плотины на Богоявленском пруду (есть лодки) стоит простая деревенская мельница.

Владыкино было Петром I пожаловано архиепископу Феофану Прокоповичу (1691-1736); это был один из самых развитых и учёных (учился в Риме у иезуитов) людей своего времени. Пётр нашёл в нём желанного работника для исполнения своих планов: поставить государственную власть выше церковной и подчинить себе церковь. Феофан, прибегая то к бесстыдной лести в проповедях перед царями, то к доносам и интригам, десятки лет гнал и теснил своих врагов, добивался для них пыток и казней и сумел и при нескольких преемниках Петра до самой своей смерти остаться у власти.

За мостом на горке (с неё красивый вид на пруд) – небольшая церковь. Судя по архитектуре, можно думать, что её строил малоискусный деревенский мастер, подражая старой русской церковной архитектуре; на это указывает грубость и непропорциональность форм, необычные окна, кокошники над углами и т. д.

За церковью – станция Владыкино Окружной ж. д.

От церкви поворачиваем вправо на запад; идём здесь вдоль Окружной ж. д.; она вскоре подходит под полотно Савёловской ж. д.; тут же на последней платформа Окружная, откуда можно вернуться в Москву.

В версте на юго-запад за Дмитровским шоссе – Петровско-Разумовская платформа Октябрьской ж. д.; наконец в полутора верстах в том же направлении – Петровско-Разумовское и городской трамвай.

Расстояния: Лосиноостровская – поворот с полотна Савёловской ветки, 4¾ километра, дальше до платформы Петровско-Разумовское 5½ км.; итого 10¼ км. Дорога ранней весной очень грязна вдоль Лихоборки и в селениях.

Щапов Николай Михайлович. По Ярославской железной дороге. Путеводитель с картой. — М.: изд. автора, 1925.

Материал предоставлен Михаилом Маном

12.03.2005 г.

Еще каких-то сто лет назад наш округ [Северо-восточный административный округ г. Москвы — прим. Северян] был соткан из популярных дачных мест. Лосинка, Свиблово, Медведково, Владыкино привлекали тогдашних москвичей «снисходительностью цен» здешних дач. Тут жили люди среднего достатка. И среди них — российские знаменитости: художник Константин Коровин, актриса Мария Ермолова, поэт Валерий Брюсов.

Коровин и Левитан пили чай в Ростокине

О своей дачной жизни в селе Медведкове на берегу Яузы художник Константин Коровин рассказал в нашумевших в свое время воспоминаниях, после выхода в свет которых о нем заговорили как о самобытном писателе.

«Боже, до чего хорошо! До чего хороша эта деревянная дача с террасой, синие старые бревна... Я взял стакан молока, хлеб и вышел. Передо мной лужок, я ем хлеб, пью молоко и иду по этому лугу... Вот речка. Она извивается — ольховые кусты низко нависли над самой водой, зеленые, яркие и отражаются в воде. Какая радость!.. Я никогда и не видал раньше такой речки. И так недалеко от Москвы... Когда со мной бывала Тата, на даче, в Медведкове, мы вместе ходили много и бегали по лугу босиком, по воде ручья, на песочке».

Спустя годы, художник встретится с уже замужней подругой детства и не захочет возвращаться в свою мастерскую на Балчуге: «Мастерская моя показалась мне мрачной и ненужной. И я вновь вышел на улицу. Крикнул проезжавшему извозчику — и поехал в Медведково... В Медведкове у ручья была лесная тишина. Лето, жаркий день... Стоя в ручье босиком, я смотрел на воду... Тихо журчал ручей — и светлое журчание его напоминало мне о прошедшем прекрасном, о мысе Доброй Надежды...».

«С запасом колбасы и хлеба мы частенько уходили с Левитаном в предместья Москвы, по дороге писали маленькие этюды с натуры и пили чай в деревенских трактирах Ростокина, Воробьевых гор, Сокольников, Петровско-Разумовского».

Ростокинский акведук

в самом начале грандиозных реставрационных работ.

24 апреля 2004 г.

«Вместе с Левитаном мы подолгу бродили под Москвой — в Останкине, Медведкове... Сколько этюдов написали мы здесь и сколько счастливых, радостных часов провели вместе в работе! Солнце, радость, свет... И всегда, всегда одна забота, одна мысль — как выразить эту радость, как закрепить ее на холсте? Принесешь, бывало, домой этюд — солнца нет, темно, скучно. А там-то было столько радости». Будучи уже в 1930-х годах в эмиграции, художник продолжает вспоминать милое сердцу Медведково: «Летят воспоминания к брегам бесценным родины моей... И, как калейдоскоп, сменяются картины ушедших далеко, забытых дней... Мне казалось — до чего хорошо жить, идет весна. Мечтал, как я пойду далеко, в Медведково, в лес, на реку Яузу, к мельнице, а ружье-одностволка висит на стене и пороховница. Я каждый день чищу ружье... Весной летят птицы, особенные, неизвестные. Летят только очень высоко. И сколько их? А в Медведкове на лугу, за кривой сухой сосной — даль голубая. До чего хорошо идти в высоких сапогах по лугу! Придешь к реке Чермянка, она чистая, в овражках около еще лежат снега, — шумит, быстро мчится вода сквозь красные прутья кустов. Вдруг вот вылетит птица, какая-то особенная, с длинным носом...»

Великая Ермолова чуть не утонула в Чермянке

Для актрисы Марии Ермоловой родным местом стало село Владыкино. И свой последний приют она нашла на местном церковном погосте рядом с родителями и сестрами.

Правда, уже в советские времена при строительстве алтуфьевской эстакады кладбище срыли. Прах актрисы перенесли на Новодевичье. Сегодня о месте уничтоженной могилы напоминает врытая в землю табличка во дворе храма Рождества Пресвятой Богородицы.

В середине же XIX века семья Ермоловых вырывалась во Владыкино на дачу из душных комнат их тесной московской квартирки. На скромное суфлерское жалованье Николая Алексеевича, отца семейства, большими апартаментами было не разжиться. Дача тоже была маленькой. Но сюда к трем сестрам Ермоловым могли приезжать друзья, что не разрешалось отцом в московской квартире. Одна из подруг сестер вспоминала: «Добравшись до Владыкина на извозчике, я легко разыскала их (Ермоловых) дачку. Уже издали слышались веселые голоса, раздавались взрывы смеха. Молодежь собралась на террасе вокруг Марии Николаевны. Среди других были два молодых педагога ... и наш гимназический учитель Сергей Николаевич Никитин, знакомство М. Н. с которым ... произошло при самых невероятных обстоятельствах в том же Владыкине за год до описываемого лета.

Как-то утром проживавший там на даче Никитин гулял по берегу реки Лихоборки. Его внимание привлекла далеко заплывшая купальщица: что-то странное делалось с ней, но она не кричала, не звала на помощь. Внезапно слуха его коснулось негромко, но внятно произнесенное: «Тону». Не раздумывая, сбросил он сапоги и, как был, кинулся в реку. Женщина уже скрылась под водой. Прекрасный пловец, Никитин быстро доплыл до нее — то была Мария Николаевна. С тех пор он стал завсегдатаем маленькой дачки Ермоловых — он увлекся старшей сестрой...».

Но роман у 23-летней Ермоловой случился с другим человеком — студентом Московского университета, будущим адвокатом Николаем Шубинским. И Владыкино стало местом развития их отношений. Сохранились письма Ермоловой к Шубинскому, которые она ему слала с дачи в Москву. Почти каждое письмо так и начиналось: «Лето, 1876 г., Владыкино». Спустя полтора года, они обвенчались в Сергиевом Посаде. У них родилась дочь Маргарита.

А уже много позже, в 1918 году, актриса будет приезжать сюда, спасаясь от голода. «О себе я уже писала, что я во Владыкино и наслаждаюсь чудной погодой, как всегда много суеты. У нас здесь настроения очень определенные... Привезли картофель — восторг! Надо бежать! У Антонова хорошее масло, опять бежать. Привезли рыбу, все бегут, и так мило проходит время!».

Зайцы Медведкова разбегались от Брюсова

В своей автобиографичной повести «Моя юность», написанной в 1913 году, Брюсов вспоминал: «В детстве мне не пришлось ездить много. Дела отца не позволяли ему надолго отлучаться из Москвы, и лето мы проводили не где-нибудь «на курортах», но под городом, «на даче». Впрочем, в течение нескольких лет истинно прекрасных, — когда мне было от 4 до 7 лет, мы жили почти в деревне, в местности, тогда еще почти не навещаемой дачниками, так как поблизости не было железной дороги (село Медведково, с великолепной церковью ХVII века), и эта жизнь среди полудиких лесов и крытых соломою изб, в постоянном общении с мальчишками «с деревни», дала мне, конечно, больше, чем дали бы ребенку впечатления какого-нибудь Мариенбада или Спа».

Не только дела не давали возможности семье купца Якова Кузьмича Брюсова выезжать «на курорты», но и материальные затруднения. Дед Валерия Брюсова был из крепостных, смог откупиться от барина на волю и приехать в Москву, где определился в печники, затем, получив небольшое наследство от своего дяди, открыл торговлю пробками. К концу жизни смог купить в Москве каменный дом и оставить завещание более 200 000 рублей. Но отец Валерия не был столь энергичен, его многодетная семья жила не в роскоши. Детей надо было куда-то вывозить на лето, а дачи в Медведкове славились своей дешевизной. В 1880-е годы владельцем этой местности стал купец 1-й гильдии Николай Михайлович Шурупенков, который по довольно сносной цене сдавал москвичам под дачи крестьянские избы. Правда, в популярном в те годы путеводителе Любецкого Медведково описывается как место с «неопрятными лачугами, расположенное на солнцепеке, предоставляет мало удобств для дачной жизни».

А юному Валерию Брюсову здесь нравилось жить. И первым его выступлением в печати было письмо, написанное им в 10 лет в журнал «Задушевное слово» в No.16 за 1884 год. Правда, с опечаткой в подписи: Вася Брюсов (вместо — Валя). А называлась первая проба пера «Описание Медведкова»:

«Позвольте мне вам описать, как мы провели лето в селе Медведкове, в котором мы в 1883 году жили на даче. Расположено оно на гористой местности, покрытой молодым лесом. Направо от нашей дачи был большой запущенный парк. Налево склон к речонке Чермянке; на другой стороне этой реки густой лес. Позади нас лес; тут стояла совершенно высохшая сосна, под которой, по преданию, зарыт клад. Прямо перед нами стояла церковь, позади ее склон к Яузе, в которую впадает Чермянка. На другой стороне Яузы лес. Время проводили мы очень весело: гуляли, купались, играли, учились только 1 час в день. Часто во время прогулки мы видели зайца или лисицу, но они убегали при нашем приближении. В Москву ездили мы редко, да мы не любили этого, в Москве нам было скучно».

Елена Алексеева. Дачники // Звёздный бульвар. — 2004. — июль. — No.14(43)/04.

***

Комментарий Северян

Автор статьи то ли увлеклась, то ли наводит тень на ясный день: где же тонула Ермолова — в Чермянке или Лихоборке?

Плакат с фотографией Ермоловой у забора 7-го автобусного парка.

Лихоборка — за следующим плакатом в конце забора.

10.09.2017 г.